Главнокомандующий Кавказской армии А. Барятинский не отдавал приказ о штурме Гуниба.
Подробно в томе 4 «Заключить мир на условиях Шамиля». Реконструкция событий на Гунибе».
Единичные современные «шамилееды» – аварцы, соплеменники великого имама, потомки врагов имама Шамиля, предателей, утверждают якобы о том, что в ночь с 24 на 25 августа 1859 года произошел штурм Гуниба по приказу А. Барятинского.
Ложь! Барятинский и генералы даже не помышляли о штурме и готовились зимовать вокруг Гуниба, поскольку никто не знал, сколько мюридов находится с Шамилем.
Милютин:
«В лагере нашем начинали свыкаться с мыслью о продолжительной стоянке. Главнокомандующий был в озабоченном расположении духа. По временам подходил он к поставленному пред его ставкой телескопу, на пригорке, с которого открывался вид на верхнюю поверхность Гуниба»[1].
Граф А. Орлов-Давыдов:
«… [24-го] Говорят, что в Шуру послано за припасами на 2 месяца, так что придется стоять долго»[2].
Твердыня Гуниба была неприступна.
Проникнуть в Гуниб русским войскам удалось только благодаря предательству (личность предателя – есаула Дагестанского конно-иррегулярного полка, проклинаемого современниками и потомками, установлена, происхождение, место рождения, род, имя, фамилия – в стадии документального подтверждения).
Изменник-предатель за подлость тайно был награжден золотым оружием.
Царское командование тщательно скрывало личность предателя-изменника дагестанца и факт, за что был награжден предатель –
«предателей никто не любит»,
«предательство», по меткому выражению Сервантеса, «может, кому и нравится, а предатели ненавистны всем»
– но не могло оставить без высокой награды за его предательство.
Проникновение русских войск на Гуниб, благодаря предательству и измене горцев, было полной неожиданностью для Барятинского.
Столь стихийный ход событий был не только неожиданным, но и нежелательным для Барятинского. Очевидец, племянник Барятинского граф А. В. Орлов-Давыдов свидетельствует – первые действия князя, узнавшего о проникновении царских войск на Гуниб:
«К[нязь] Б[арятинский] тотчас садится верхом, и мы все за ним едем на Гуниб …чтобы Шамиль не был убит…»[3].
Факт о необходимости для Барятинского во что бы то ни стало сохранить жизнь Шамиля подтверждают даже военные пропагандисты:
«…было объявлено князем, что тот, кто убьет [Шамиля], будет предан смертной казни»[4].
– пишет М. Ольшевский – «придворный» военный писарь, которого невозможно упрекнуть в лояльности к имаму Шамилю.
- Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина. 1856–1860. РОССПЭН, М., 2004, стр. 390 ↑
- Частное письмо о взятии Шамиля. Граф А. Орлов-Давыдов. Тифлис, 2 сент. 1859. Русский архив, № 6. 1869 ↑
- Частное письмо о взятии Шамиля. Граф А. Орлов-Давыдов. Тифлис, 2 сент. 1859. Русский архив, № 6. 1869 ↑
- Записки М. Я. Ольшевского. Кавказ с 1841 по 1866 г. «Русская старина», № 10. 1895 ↑
